Лахта – одно из древних поселений на берегу Финского залива. Оно существовало задолго до основания Петербурга. Связана Лахта с именем Петра Первого: по легенде именно возле лахтинского берега царь спасал матросов с бота, севшего на мель, простудился и вскоре умер. А еще сохранились на берегу остатки Гром-камня, того самого, который стал пьедесталом для «Медного всадника». Его нашли в окрестностях Лахты, погрузили на специально спроектированный понтон и отправили в Петербург. А «лишние куски» откололи и оставили на лахтинском берегу. В начале XX века Лахта – популярное дачное место. Но вот, наступил 1917 год, рухнул привычный уклад жизни, опустели дачи. Кто-то из лахтинцев уехал, кто-то затаился до лучших времен — не может же это сумасшествие продолжаться долго! А кто-то даже в новой фантастической обстановке продолжал работать, придумывать и воплощать в жизнь новые проекты и, несмотря на аресты и нелепые указы новой власти, делать свое дело. И 19 мая 1919 года в Лахте открылась экскурсионная станция.

Что это такое — экскурсионные станции? Шла гражданская война, исход которой был еще неясен. И в это время, в 1918 году, при Народном комиссариате просвещения (Наркомпрос) организуется специальное бюро школьных экскурсий. Инициатива исходила от наркома А. В. Луначарского. Как писал Иван Михайлович Гревс, один из создателей русской экскурсионной школы: «Сделать экскурсию необходимым фактором в школьном курсе явилось задачей нового времени». К маю 1919 года в Петрограде и окрестностях работало уже шесть экскурсионных станций: Павловская, Детскосельская, Лахтинская, Сестрорецкая, Петергофская и при Каменноостровском сельскохозяйственном институте. У каждой станции была присущая ей специфика. Стрельнинская знакомила с результатами исследования морского дна и морской фауной, Детскосельская — с бытом ушедшей эпохи. Была еще Центральная станция в Аничковом дворце, где находился какое-то время и Музей города. Естественно, что она организовывала экскурсии по городскому центру. А Лахтинская экскурсионная станция разместилась на берегу Финского залива в бывшем охотничьем замке Стенбок-Ферморов, и открылась 19 мая 1919 года.

Замок Стенбок-Ферморов / Фонды государственной публичной библиотеки в СПб

Возглавил ее Павел Владимирович Виттенбург – ученый с мировым именем, проводивший исследования в заливе Петра Великого, Приамурье, на Северном Кавказе. Первое посещение Арктики в 1913 году, ее суровая красота, произвели на молодого ученого сильное впечатление. Он понял, что мысли и сердце его теперь будут принадлежать Северу. До сих пор одна из возвышенностей Шпицбергена носит имя Виттенбурга.
Как была организована работа лахтинской станции? Об этом П. В. Виттенбург писал в журнале «Экскурсионное дело» за 1922 год. «Прибывая на станцию к половине десятого утра, экскурсанты получали легкий завтрак, как и на других станциях, состоящий из чая или кофе с хлебом и сахаром или конфетами, затем отправлялись на экскурсию с очередным руководителем; возвращаясь с экскурсии около 3 часов, дети купались в море, занимались до обеда подвижными играми на свежем воздухе или гуляли в парке или на пляже. В четыре часа экскурсанты получали установленный обед, после которого совместно с руководителем подводили итоги проведенной экскурсии, разбирался собранный естественно-исторический материал и демонстрировался музей при станции, где по выставленным коллекциям учащихся знакомили с представителями местной фауны…».

Павел Владимирович Виттенбург / Карело-финский университет, Сыктывкар http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=8&t=3359&start=15

Музеем гордилась не только станция, но и местные жители, приносившие Виттенбургу разные редкости. Жемчужиной музейной коллекции было чучело белки-летяги, найденной в окрестностях станции. Эти животные в районе Невской губы ранее не встречались. Специально для музея написал несколько картин с видами Невской губы и Лахты академик живописи Альберт Николаевич Бенуа. Для поддержки станции организовывались благотворительные концерты, в которых участвовали писатели Татьяна Львовна Щепкина-Куперник и Корней Иванович Чуковский. По воспоминаниям Евгении Виттенбург, дочери Павла Владимировича, Корней Иванович Чуковский в 1924 году некоторое время жил на Лахтинской экскурсионной станции, желая поработать в спокойной обстановке. При этом привычка во всем видеть смешное и поязвить его не оставляла. Вот запись из его дневника:

«15 апреля 1924. Лахта. Экскурсионная станция. Надо мною полка, на ней банки: “Гадюка обыкновенная” “acerta vivipara” (ящерица живородящая) и пр. Я только что закончил целую кучу работ: 1) статью об Алексее Толстом, 2) перевод романа Честертона “Manalive”, 3) редактуру Джэка Лондона “Лунная долина”, 4) редактуру первой книжки № Современника и пр. Здесь мне было хорошо, уединенно. Учреждение патетически ненужное: мальчишки и девчонки, которые приезжают с экскурсиями, музеем не интересуются, но дуются ночью в карты; солдаты похищают банки с лягушками и пьют налитый в банки спирт с формалином. Есть ученая женщина Таисия Львовна которая три раза в день делает наблюдения над высотой снега, направлением и силою ветра, количеством атмосферных осадков. Делает она это добросовестно, в трех местах у нее снегомеры, к двум из них она идет на лыжах и даже ложится на снег животом, чтобы точнее рассмотреть цифру. И вот, когда мы заговорили о будущей погоде, кто-то сказал: будет завтра дождь. Я, веря в науку, спрашиваю: “Откуда вы знаете?” — Таисия Львовна видела во сне покойника. Покойника видеть — к дождю! ” Зачем же тогда ложиться на снег животом?»

Ну, насчет «ненужности» станции Корней Иванович явно прибавил «для красного словца». За все время существования станции ее посетило более ста тысяч человек. Для многих мальчишек и девчонок лахтинская экскурсия была первой встречей с наукой, осознанием того, что природой можно не только бездумно пользоваться, но и изучать ее и сохранять. Впоследствии некоторые из юных посетителей станции стали видными учеными.

Но, увы, после 1924 года экскурсионные станции стали ликвидировать. От всех музеев потребовали вести активную политико-воспитательную работу с трудящимися. В частности, Лахтинской станции было предписано изучать экономику края в связи с классовой структурой населения его, изучать формы классовой борьбы в городе и деревне, различные пережитки буржуазного прошлого, начиная с элемента религии, и формы борьбы с этими пережитками. В музее требовалось «отразить победоносное шествие пролетарской революции».

Какое-то время Павлу Владимировичу Виттенбургу удавалось убедить начальство в необходимости сохранения станции и музея, но в 1932 году станцию все же закрыли. Ее богатейшие коллекции разошлись по многим организациям, часть экспонатов была передана в Сельскохозяйственный музей в Пушкине, часть археологической коллекции — в отдел первобытного искусства Эрмитажа, многие экспонаты погибли на чердаках жителей Ольгино и Лахты, которые пытались их сохранить. Большая картина Альберта Бенуа была разорвана при переезде. Социалистическая революция, о которой так долго говорили большевики, победила белку-летягу…

«Чего нельзя отнять у большевиков — это их исключительной способности вытравлять быт и уничтожать отдельных людей», — записал 11 июня 1919 года в своем дневнике Александр Блок. Правда наивный поэт еще сомневался «Не знаю плохо это или не особенно». Кажется, история ответила на этот вопрос однозначно.

Павел Владимирович Виттенбург был арестован в 1930 году по сфабрикованному «делу историков Академии Наук». Его приговорили к расстрелу, затем заменили расстрел десятью годами лагерей и конфискацией имущества. Семью выселили из дома в Ольгино, когда-то построенного по собственному проекту ученого. Старшую дочь исключили из Горного института. Виттенбург попал на лесоповал на строительстве Беломорско-Балтийского канала, затем власти сообразили, что лучше использовать профессора «по специальности». Он работает рудничным геологом на острове Вайгач, затем начальником геологической части и старшим геологом Вайгачской экспедиции ОГПУ. В 1933 году Павел Владимирович возглавил геологические изыскания на Югорском полуострове, где открыл крупнейшее в СССР месторождение флюорита. Это позволило стране отказаться от импорта ценного минерала, применяемого в оборонной промышленности.

Беломорско-Балтийский канал / Надежда Дроздова

Виттенбурга освобождают, снимают судимость. Он занимается геологическими изысканиями на Севере, работает в Арктическом институте, преподает в Высшем арктическом морском училище. Частые экспедиции, долгая разлука с семьей… Однажды дочь спросила его: неужели он так хочет ехать в тундру? Павел Владимирович кратко ответил: «Если надо, то хочу». Похоже, это было его девизом.

Казалось бы, жизнь налаживается. Но в марте 1950 года его увольняют из училища в связи с печально известным «ленинградским делом». Хорошо, что спустя несколько месяцев удалось устроиться на работу в Дальневосточную аэрокосмическую экспедицию. Но реабилитировали Павла Владимировича только в 1957 году. Он поселился в Зеленогорске, активно участвовал в работе Географического общества, успел построить дом для своей семьи, где и прожил последние десять лет жизни. Евгения Павловна, младшая дочь Виттенбурга писала: «То, к чему папа стремился с ранних лет, – семья, жизнь среди природы и интересная работа, – им было восстановлено после стольких крушений и потерь».

Наталия Перевезенцева