«…В нашем классе много девочек, вернувшихся из эвакуации. Их легко можно отличить по стриженым голым головам, по робкому поведению новичков. Самым первым в этой школе оказался урок русского языка.

Распахивается дверь, на стол летит огромный портфель, следом вваливается запыхавшаяся старуха в пенсне — седая, костлявая, но по-своему красивая: вылитая графиня из «Пиковой дамы». Не останавливаясь и не глядя в класс, она командует: «диктовка!». И тут же, сходу, начинает очень быстро диктовать. Естественно, я еле-еле успеваю достать тетрадку и записываю обрывки фраз, которые смогла уловить. Оценка, конечно, плохая. Спустя какое-то время волей-неволей приноравливаюсь к такому стилю, как и все остальные.

Здание школы №231, где в 1945-47 гг. училась мама. Крюков канал, 20. Источник: citywalls.ru

Учительницу за глаза все почему-то зовут «Канонерка». Оказывается, в тупичок Канонерского переулка свозили и складывали мертвецов во время блокадной зимы 1941-42 года. Надежда Петровна преподавала в школе всю блокаду и выглядела ничуть не лучше тех покойников. За это дети и прозвали ее Канонеркой. Представляю, как трудно было нашей бедной учительнице пешком брести с Измайловского проспекта на Покровку в такую зверски холодную и голодную зиму… А ведь ей было уже за 70! Простите нас, Надежда Петровна, за нашу черствость и даже жестокость. Ведь только спустя много-много лет мы поняли, что Вы были нашей самой лучшей учительницей! Такой требовательности и строгости больше никогда не было, но и знания у всего класса были твердые.

Когда мы поступили в 8 класс в другую школу, наша новая учительница дала проверочную диктовку. Весь класс получил 2 и 1, и только четыре человека получили 4 и 5. Все — ученики нашей Надежды Петровны, нашей «Канонерки»… (из воспоминаний Е.Н. Савиновой (Алферовой) 

Мама много рассказывала нам с сестрой про свои школьные годы. В 1943 году вышел указ о  раздельном обучении, и в крупных городах девочки и мальчики стали учиться отдельно. В 1945 году мама пошла в 5-й класс женской школы №231, что располагалась на Крюковом канале. Именно там мама попала к знаменитой суровой «Канонерке». После седьмого класса девочек распределили по другим школам. Маму вместе с тремя подружками перевели в 260-ю, где словесность преподавала Анастасия Александровна Николаевская, внучка знаменитого профессора Попова, который изобрел радио. Учительницы были совсем разные, но с обеими маме повезло — у них было блестящее образование. «Канонерка» Надежда Петровна преподавала еще в царской гимназии. Характер у нее был жесткий, но к ученицам она всегда вежливо обращалась на «Вы», и, несмотря на всю свою требовательность, относилась к ним с уважением. Николаевская была мягкой, спокойной и доброжелательной, что, впрочем, не мешало ей быть взыскательной к ученицам. И как бы ни роптали школьницы на строгость в оценках, обе учительницы грамотность и слог им привили великолепные, и мамины записки — лучшее тому свидетельство.

«…Наша новая словесница оказалась внучкой знаменитого Попова, изобретателя радио.  Учительницей она была тоже очень хорошей, хоть и совсем не была похожа на Надежду Петровну. Много ей досталось от нас, «анархистов» – так называли наш 8Б в школе. Анастасия Александровна терпеливо и добросовестно разбиралась в наших дурацких сочинениях, пыталась определить, что же мы хотели сказать, и хваталась за голову, проверяя диктанты. Одна девочка (кажется, Галкина ее фамилия была) получила за диктовку кол. Вся писанина была разукрашена красным карандашом. На другой день двоечники снова писали диктант, чтобы исправить оценку. «Галкина очень хорошо поработала, ошибок значительно меньше. Она заслужила твердую двойку», – без тени юмора хвалила Анастасия Александровна незадачливую граматейку. И ведь вправду — семь ошибок против 34-х — действительно прогресс!..» (из воспоминаний Е.Н. Савиновой (Алферовой)

10А класс 260 школы. Мама (Лена Алферова) — верхний ряд, 4-ая слева. Учительница Анастасия Александровна Николаевская — второй ряд, 2-я справа. Ленинград, 1951 г. Фото из семейного архива.

Мое ученическое детство проходило в Кировском районе Ленинграда, в Дачном — так тогда назывался нынешний микрорайон Княжево. Рядом с нашим домом школ было две — 522-я и 538-я. Они стояли друг напротив друга, перед каждой — стадион, а вокруг стройными рядами — новенькие пятиэтажки-близнецы.

Расстояние между школами совсем небольшое, по нынешним меркам на это количество домов  вполне хватило бы и одной, но тогда, в конце 60-х, детей в окрестных «хрущевках» было множество. В 1969-м, когда я начала учиться, в нашей 538-й было два первых класса по 43 ученика. Я это отлично помню, потому что на школьном концерте мы хором декламировали стишок: «Всех нас в классе сорок три, все мы учим буквари!». В 522-й тоже было несколько первых классов. В школы принимали строго по прописке. Граница прошла по нашему двору, и все друзья из дома напротив оказались в 522-й. Появилось что-то вроде соперничества: каждый хвалил свою школу. И тут нам с сестрой было, чем прихвастнуть.

Школьный стадион между 538 и 522-й школами. 1970-е. Источник: pastvu.com

Наша 538-я была не просто школа. Пионерская дружина носила имя 276-й БАД — дважды Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова 2-й степени Гатчинской бомбардировочной авиационной дивизии. Первый директор школы, ветеран войны Александр Черненко, сам воевал в этой дивизии, и его усилиями в школе появился музей. Ему помогал однополчанин – Герой Советского Союза генерал Сергей Глинский. Друзья-фронтовики собрали и принесли вещи военных лет — это и легло в основу экспозиции.

Школьный музей 538 школе. Источник: Кадр из фильма «538 школа. Память поколений»

Музей открылся в 1967-м году. Когда я впервые вошла в школьный вестибюль, то просто обомлела: прямо посередине стоял… настоящий военный самолет! И мальчишки по нему лазили, и никто не ругался и не запрещал. Мне тоже, конечно, захотелось забраться в стеклянную кабину и повертеть всякие рычаги, но я постеснялась. Только подошла и робко потрогала холодный железный бок. Потом я узнала, что этот самолет был подбит во время войны и упал в болото. Спустя 20 лет его подняли и стараниями Черненко привезли и поместили здесь, прямо в школьном фойе.

Экспонат школьного музея 276-й БАД. Источник: Кадр из фильма «538 школа. Память поколений»

Потом директор поменялся, поменялись и порядки.

Самолет из вестибюля убрали в помещение музея, на второй этаж – на балкон, который выходил в актовый зал. В обычные дни он служил столовой. Теперь в основном оттуда, из столовой, мы его и видели: в музей так просто войти стало нельзя, только с экскурсией. Экскурсоводами были школьники постарше, которые ужасно важничали, что им доверено такое серьезное дело. Нас, «простых смертных», водили в музей по каким-нибудь особенным дням, и ничего потрогать уже не разрешали, не говоря уж о том, чтобы влезть в самолет и с упоением покрутить штурвал.

С самого начала в музее заправляли дети – экскурсоводы, красные следопыты. Разыскивали воевавших в 276-й БАД, добывали экспонаты, организовывали встречи с ветеранами.

Экскурсия в школьном музее 538 школы. Середина 1970-х.  Источник:  pastvu.com

Одним из первых гидов был Валера Никонов, старший брат моей одноклассницы Марины, чем она страшно гордилась. Он же стал и первым директором музея – будучи пятиклассником, представляете? Закончив школу, Валерий поступил в военное училище и стал офицером. Вот такое настоящее патриотическое воспитание.

Новая директриса Галина Семеновна была строгая, все ее боялись. Подозреваю, что ей это даже нравилось. Недаром она шагала по школе, как железный человек, крепко вбивая в паркет каблуки. Грохот разносился аж на два этажа, и школьники, заслышав приближение ее командорской поступи, с тихим писком разбегались. Особенно те, кому было чего опасаться: Галина Семеновна запросто могла ухватить за шкирку какого-нибудь «хиппи», отрастившего слишком длинную шевелюру, и тут же его остричь, хищно щелкая блестящими ножницами, которые наготове лежали в кармане пиджака.

Во дворе 538-й школы. 1976 г. Источник:  pastvu.com

В подвале школы был тир, и старшеклассников на уроках НВП — начальной военной подготовки — учили стрелять. А еще были уроки автодела, и выпускники покидали школу не только с аттестатом, но и с новенькими правами на вождение машины.

А «Зарница»! О, это было настоящее приключение! Зимним вечером все приходили в школу в спортивной одежде, у каждого был с собой вещмешок с миской-кружкой-ложкой и всякими прочими нужностями. Ночевали в спортивном зале. После отбоя гас свет, и мы шепотом рассказывали друг дружке страшные истории… А ночью нас поднимали по тревоге, раздавали деревянные автоматы и вели в поле за железную дорогу. Там, среди сугробов, проваливаясь по пояс в снег, мы куда-то бежали и орали «ура-а-а!» Абсолютно не помню, куда и зачем, но было весело. В первую же «Зарницу» я потеряла свою вязаную шапку и учебную гранату. И кружку перепутала — принесла домой чужую вместо своей. В общем, к военному делу я оказалась не приспособленной… Раньше я всегда вспоминала наши «Зарницы» с улыбкой, как игру — ведь мы родились спустя 20 лет после начала Великой Отечественной, и война казалась чем-то далеким и невозможным. Но, прочитав мамины записи о военном времени, призадумалась:

«…В Кужбале на уроке военного дела мы, третьеклашки, занимались строевой и военной подготовкой прямо в поле. Нас поставили в колонну по одному и заставили идти прямо по глубокому снегу, глубиной выше метра. К счастью, я иду где-то в самой середине колонны, а каково тому, кто идет первым, прокладывает путь? Мы плетемся по снежному коридору. Вдруг команда: «Ложись!». Мы падаем, а потом ползем по снежному тоннелю…» (из воспоминаний Е.Н. Савиновой (Алферовой)

Третьеклашки! Совсем малыши. И у каждого кто-то воюет на фронте: отец, дядя, брат… Время страшное, голодное, гнетущее. Какая уж тут игра…

Автор статьи, 7 класс, 1976 г. Фото из семейного архива

В школе моей стихией были русский и литература. Наша учительница, Эра Александровна, – худая, высокая и очень строгая, – среди учеников особой любовью не пользовалась. Мальчишки за глаза дразнили ее Воблой и всячески глумились. Я же ее обожала! Она была единственной учительницей, которая обращалась к школьникам на «Вы». И, конечно, никто не умел так интересно рассказывать о литературе, как она. А ее любовь к русскому языку граничила с фанатизмом.

Если вызванный к доске ученик допускал ошибку, она уставляла на него костлявый палец и, грозно сдвинув брови, басом вопрошала: «КТО ДАЛ ТЕБЕ ПРАВО ТАК ПИСАТЬ ЭТО СЛОВО?!». И мел выпадал из рук у несчастного, и ужас плескался в его глазах: «И правда — кто? Нет у меня такого права…». Поди-ка, после такого не запомни на всю жизнь, как это слово пишется!

Эра Александровна, как и мамина Надежда Петровна-«Канонерка», пережила ленинградскую блокаду. Однажды мальчишки-дежурные в столовой убирали посуду после завтрака и, расшалившись, стали бросаться друг в друга недоеденными кусками хлеба. Эра Александровна увидела это и заплакала — молча, и очень горько. Боже, как мне было стыдно! И странно от этого чувства — ведь я же ничего дурного не сделала, почему же лицо заливает жаром? Тогда это было впервые – жгучий стыд за других. Эта сцена врезалась мне в память навсегда.

Спустя более двадцати лет после окончания школы, в конце 90-х, я навестила родные пенаты. Погуляла, побродила вокруг. Подивилась, как вымахали деревья — весь район утопал в зелени! Школьный стадион и детскую площадку уплотнили — выстроили новый дом.

Взошла на школьное крыльцо, постояла, поностальгировала.

На крыльце родной школы. 1999 г. Фото из семейного архива

Пионерской дружины уже не было, гордое имя 276-й БАД на школьной вывеске не значилось. 522-ю школу, что была напротив, давно расформировали — детей стало рождаться меньше. В ее здании размещался Дворец пионеров им. Васи Алексеева, а теперь, видимо, — Дом творчества юных…

На фоне 538-й школы. 1999 г. Фото из семейного архива

Страшно подумать — с того моего ностальгического визита прошла добрая четверть века!

Музей в 538-й школе есть до сих пор, об этом я с радостью прочла на школьном сайте. Счастье, что традиции, заложенные давным-давно, продолжаются! По-прежнему юные гиды проводят экскурсии, в музее проходят встречи с теми, кто помнит войну и блокаду.
Интересно, сохранился ли самолет? Искала-искала фото в сети – не нашла.
Но вот что наверняка хранится в музее до сих пор – это Железная Книга.

Юный экскурсовод рассказывает о Железной Книге. Кадр из фильма «538 школа. Память поколений»

Железная Книга появилась в нашей школе в 1970-м, в ней собраны сочинения школьников 1970-75 гг., в которых они описали истории своих родственников, прошедших войну. Под настоящей железной обложкой с надписью «Они сражались за Родину» собрано 210 сочинений, написанных от руки аккуратным школьным почерком. А может быть у Железной Книги есть второй, третий, четвертый том? Ведь и сейчас, наверное, ученики нашей славной 538-й пишут сочинения по воспоминаниям своих близких, которые передаются из поколения в поколение.

Страница Железной Книги. Кадр из фильма «538 школа. Память поколений»

И еще вдруг подумалось: как было бы здорово, если бы в каждой школе была Книга Памяти об учителях. И чтобы сочинения о них писали не нынешние школьники, а бывшие ученики, спустя десятилетия. Ведь по-настоящему оценить вклад учителей в наши судьбы мы можем только оглянувшись назад — туда, в наше далекое, беспечное школьное детство.

Галина Илюхина