Оглядываясь назад, не устаешь удивляться, какие неожиданные зигзаги, петли и переплетения выделывает судьба. Однажды, отправляясь в дорогу, я выбирала в вокзальном киоске книжку – что-нибудь развлекательное, почитать в пути. Но взгляд почему-то упал на небольшой томик стихов. «Раиса Вдовина. «Высокая вода» – значилось на светлой коленкоровой обложке. В голове промелькнуло что-то смутно знакомое. Я открыла книгу наугад:

Я что-то стала понимать
В случайностях, меня несущих,
На добром слове поминать
И существующих, и сущих…
 
Пусть не набиты закрома,
И холодно, и неуютно.
А может, это жизнь сама
К тебе взывает поминутно?.

Лёжа на верхней полке, под стук колес я читала и читала, не отрываясь. Это были чудесные стихи – точные, мудрые, горькие. А где-то в глубине всё ворочалось, не отпуская, смутное беспокойство: что же такое знакомое померещилось мне там, на вокзале, когда я увидела на прилавке обложку книги?

И вдруг меня осенило: Рая Вдовина! Точно! Это имя звучало в родительских разговорах, когда они вспоминали свою учебу в Таврическом художественном училище. Студенческая юность у мамы с папой была весёлая: будущие художники – молодые, остроумные, нищие и талантливые, – были неистощимы на выдумки, розыгрыши и всякие бесшабашные, но, по большому счету, безобидные выходки. Я обожала слушать родительские рассказы. Одним из ярких персонажей этих «таврических легенд» была и Рая Вдовина. Господь не поскупился, одаривая ее талантами: помимо художественного, уже тогда, в студенчестве, проявился у нее и дар поэтический. Но увы, этот самый поэтический дар стал однажды причиной громкого скандала, в результате которого Рае пришлось уйти из училища.

Рая была девушкой бойкой, за словом в карман не лезла, а бунтарский дух, не дававший ей мириться с любой несправедливостью, выплескивался в творчество. Что греха таить: во все времена, в любом учебном заведении найдутся и студенты, и педагоги, которые так и просятся в ехидный куплет. И вот, как-то раз Рая взяла да и написала целую сатирическую поэму, где «прожарила» подхалимов, глупцов, бездарей и прочих «достойных», попавших на ее острый язык. Досталось и преподавателям. Желающих послушать ее сочинение было полным-полно: народ, не поместившийся в аудиторию, толпился в коридоре и даже на лестнице. Хохот стоял гомерический. На следующий день Рая проснулась знаменитой: всё училище наперебой цитировало ее опус. И конечно, даром для нее это не прошло: комсомольское собрание, педсовет, обвинения во всех грехах, и в итоге, несмотря на горячее заступничество друзей, – изгнание из стен Таврического училища…

Раиса Вдовина. Фотография из книги «На белом поле», 1974 г.

Вся эта история живо пронеслась в моем воображении. Вернувшись домой, я сразу бросилась с книгой к маме: «Это она? Ваша Рая Вдовина?»

Мама удивленно раскрыла томик, полистала. И улыбнулась: «Да, это она, наша Рая. Все-таки она стала настоящим поэтом! Как же это хорошо! Жаль, что мы потерялись. После той истории она куда-то уехала и не сказала – куда…»

Книга «Высокая вода» заняла место на заветной полке, среди самых любимых поэтических сборников. Я часто ее перечитывала.

 …Была мне вся Вселенная дана,
И бесконечно пусто было рядом.
И жажды не унять мне было взглядом,
Хоть звездный ковш я выпила до дна.

Прошли годы. Я всерьез занялась поэзией, вступила в Союз писателей Санкт-Петербурга. Листая справочник со списком членов СП, я вновь наткнулась на знакомое имя: Вдовина Раиса Дмитриевна. Телефон, адрес. Она здесь, в Петербурге! Сердце на миг сжалось: мамы больше нет, а как бы она обрадовалась!.. Помедлив, я набрала номер.

Мне ответил немного настороженный тихий голос. Я представилась, напомнила о Таврическом училище, о своих родителях. Но разговор не клеился, Раиса Дмитриевна отвечала уклончиво и односложно. Казалось, она не помнит, о каком училище я говорю. А может быть – не хочет вспоминать. Однако в марте, накануне всемирного Дня поэзии, я все-таки решилась позвонить ей еще раз, чтобы пригласить на выступление в библиотеку им. Маяковского. Мы проговорили довольно долго. Поначалу она наотрез отказывалась: мол, редко выбирается в центр, у нее дома собаки, с которыми нужно гулять, да и самочувствие неважное… Но всё же мне удалось ее уговорить. 

За день до выступления я звонком напомнила о нашем уговоре. И совершенно растерялась: Раиса Дмитриевна вновь стала неловко, как-то по-детски, отказываться. После долгих увещеваний я получила заветное согласие. На всякий случай я договорилась со знакомым поэтом, что мы приедем за Раисой Дмитриевной пораньше, на его машине, а потом отвезем обратно.

Квартирка Вдовиной была в хрущевке, на окраине. А ведь когда-то она жила в самом центре, на Гороховой улице.

***
Мы уехали из города-героя
На теперешнее жительство второе,
В околичные случайные места,
Где тогдашняя селилась «лимита».
 
Доживаем петербургской нищетою
За теперешнею жизненной чертою,
А родное, чем душа была жива,
Заселяют окружные буржуа,
 
Прикарманивая лавры и аканты
По-хозяйски, без блокады и войны,
Как когда-то наступали оккупанты,
Изгоняя виноватых без вины.

(Раиса Вдовина)

Мы подъехали к нужному дому. Окрестный пейзаж оптимизма не внушал. Сеялся сырой мартовский снег. Вдоль ряда близнецов-пятиэтажек – длинный унылый пустырь, сквозь сизую хмарь тянутся провода ЛЭП.

Раиса Дмитриевна ждала нас в полутемной прихожей – в видавшем виды костюме, в берете. Вид у нее был обреченный: видимо, она смирилась с неотвратимостью поездки. У ног ее, утробно мурча, бродили, задрав хвосты, кошки – я насчитала пять. Из недр квартирки степенно вышли две дворняги, мирно нас обнюхали и удалились обратно.

На стенах повсюду, словно мотыльки, смутно белели какие-то бумажки. Перехватив мой взгляд, Раиса Дмитриевна смущенно улыбнулась: «Знаете, я все забываю. Это напоминания — кто я, где я, где что лежит…» Я пригляделась. На одной из бумажек было написано: «Я дома. Собачья сбруя в подзеркалье, внизу. Очки в столе, в среднем я. Совок в кухне в углу. Щетка в шкафу…»

И тут мне стало ясно: во время нашего первого разговора Раиса Дмитриевна говорила со мной сухо и односложно вовсе не потому, что не хотела вспоминать! Она НЕ МОГЛА ВСПОМНИТЬ. Каждый день ей приходится восстанавливать свою жизнь заново — крупица за крупицей…

В библиотеке нас ждали. Зал был полон. Раиса Дмитриевна – маленькая, согбенная, – застенчиво прошла к сцене. Ведущий, не подозревая о ее беде, простодушно попросил рассказать о себе. Раиса Дмитриевна сжалась, как от удара, раскрыла одну из своих книг и стала вслух читать предисловие, где кратко было написано об авторе. В зале кто-то захихикал, но быстро затих. А Раиса Дмитриевна читала: родилась в Ленинграде, в 1933 году. Война, эвакуация. Жизнь в деревне под Челябинском, сельская школа. Возвращение в Ленинград, учеба в художественном училище. Московский полиграфический институт, работа художником-графиком, живописцем на заводе художественного стекла… Первая публикация в газете «Литературная Россия», книги: «Зеленые купола», «Белое поле», «Черемуха», «Высокая вода», «Ночное»… Это было странно и трагично – без выражения, чужими словами, автор рассказывала о себе. Но когда Раиса Дмитриевна стала читать стихи, произошло чудо. Голос ее зазвучал громче и звонче. Перед нами стояла уже не худенькая робкая старушка, а настоящий большой поэт, щедро раскрывающий нам свою вселенную. Ее слушали, затаив дыхание, ловя каждое слово, каждый звук.

 Когда Раиса Дмитриевна закончила чтение, какое-то время в зале стояла звенящая тишина, а потом раздались такие овации, какие редко приходится слышать поэтам. А тот, который хихикал перед выступлением, подошел, встал на колено и поцеловал ей руку.

После вечера мы гурьбой отправились в какое-то пафосное кафе на улице Рубинштейна. Там Раиса Дмитриевна снова оробела, но мы силком усадили ее за стол, и наперебой бросились угощать. Через минуту перед ее изумленным взором стояло блюдо с пирожными, дымились высокие стеклянные кружки с экзотическими сортами чая, а поклонники, возбужденно размахивая руками, делились впечатлениями и признавались в любви. Раскрасневшаяся Раиса Дмитриевна блаженно улыбалась и говорила, вздыхая: «Как жаль, что завтра утром я об этом уже не буду помнить…» А у меня перехватывало горло от боли и нежности.

Поэт Раиса Вдовина

На следующий день, 23 марта 2010 года, я написала в своем блоге в Живом Журнале:

«Тоска, вина, бессилие. Аж челюсти сводит.

Почему, почему эта маленькая смиренная женщина живёт ВОТ ТАК? Столько всего за плечами. Талант – художественный, поэтический, человеческий. И вот такая нищета и покинутость. Одиночество и печаль, смирение и свет.

 Р. Вдовиной

Как там она, у радужного окна?
пишет свои сочинения
шепчет котам
а там
за окном – снег и дом
белый до окоченения
и во сне снег
дорожки мушьи
хожено-перехожено
ни детей ни мужа
ни берега
только
паутина высоковольтки
сюжеты питера с брейгелем
режет на дольки.

Как там она, беглая?
белая пашня белая
сеет-сеет
роптать не смеет
летит веером
с башни слоновой
вера её
слово её новое
прорастёт корешками книг
грустный дневник
Бог на стене ликом тёмен –
точками чёрными прокопченная
икона липецкая
коты учёные глаза египетские
говорят животом
знают
что будет потом

Потом… Потом мы собирали какие-то деньги — на кормление ее собачек и кошек, на лечение. Связались с добровольным секретарем Раисы Дмитриевны, публиковали ее стихи в сборниках. А Раиса Дмитриевна жила своей мотыльковой жизнью, рождаясь каждый день заново и не помня о дне вчерашнем.

Но однажды вдруг раздался телефонный звонок. «Здравствуйте, – услышала я знакомый голос, – это говорит Раиса Вдовина. Я не знаю, знакомы ли мы, но я нашла у себя вашу книжку. Ваши стихи похожи на картины…» И я вспомнила, что тогда, в библиотеке, я подарила Раисе Дмитриевне свою книжечку «Ближний свет» и в конце написала свой телефон. И знаете, это был самый драгоценный комплимент в моей жизни.

Раиса Вдовина тихо ушла 21 января 2015 года. Простились мы с ней в больничном морге. На прощании присутствовало совсем немного людей: родственников у нее не было, друзья-подруги ушли еще раньше, чем она, а новых знакомств она не заводила, живя по известной причине замкнуто. Собратьев по перу вместе со мной было всего четверо. Если вдруг кто-нибудь захочет положить цветы, то последний «адрес» маленькой женщины и большого поэта такой: Крематорий, колумбарий №9; стена 94/1; ряд 2-й/20.

Табличка в колумбарии №9; стена 94/1; ряд 2-й/20.

Спокойной ночи вам, кто мил мне и далёк,
Спокойной ночи вам, кто близок мне и дорог,
Кто спит уже и кто ещё не лёг,
Над кем ещё не спущен звёздный полог.
Спокойной ночи, мой усталый мир.
Пусть счастье и покой к тебе вернётся,
И стынущий в дороге пассажир
Пусть до надёжной кровли доберётся.
Спокойной ночи, звёздная печаль,
Стоящая в созвездье Водолея.
Пусть сыплющий метелями февраль
Набьёт себе подушек побелее.
Спокойной ночи, души и тела,
Спокойной ночи, кошки и собаки.
И пусть земля, свободная от зла,
Плывёт и не заблудится во мраке.

(Раиса Вдовина)

 Дорогая Раиса Дмитриевна, Вы, конечно, не помнили тот день нашей встречи, день вашего поэтического триумфа. Но я запомнила его навсегда. И этот мой рассказ – дань памяти Вашему огромному таланту. Пусть Ваши стихи читают, цитируют, учат наизусть. Ведь каждый читатель – это маленькое бессмертие для поэта, это память, которая может длиться и длиться. 

 Галина Илюхина