Надгробия в форме книги – не редкость; их можно увидеть на могилах писателей, учителей, ученых… Другое дело – книга в форме надгробия. Возможно, в мире есть только одно подобное издание, и появилось на свет оно благодаря петербургскому поэту Владимиру Бауэру. По его словам, придать подобную форму сборнику стихов было непросто. Печатать пришлось в одной типографии, сшивать в другой, а само «надгробие» вырезали специальными ножами из печатных блоков на обувном производстве!

Почему для своего сборника поэт выбрал столь необычную форму, мы решили спросить у него самого.

– Владимир, как родилась идея книги в виде могильного камня?  

– Дело в том, что каждое стихотворение сборника сопровождается эпиграфом из философских трудов Эмиля Чорана. Собственно, книга так и называется «Terra Ciorani» – «Земля Чорана». А этот румынский философ имел довольно мрачный взгляд на жизнь, хотя и изрядно приправленный иронией. Тема смерти постоянно сквозит в его творчестве. Поэтому могильный камень – дань уважения, приношение любимому философу.

–  Но в книге есть стихи, посвященные и памяти других людей?

–  Есть текст, посвященный памяти Виктора Кривулина, яркого представителя андерграунда ленинградской поэзии, который стал известен в 70-х, а свободно печататься смог в перестроечное время. Он создал литературную студию, в которую сложно было попасть, но мне удалось. Кстати, Кривулин был не только интереснейшим поэтом, но и акционистом. Помните пушкинскую строчку про нерукотворный памятник, который «вознесся выше главою непокорной Александрийского столпа»? Кривулин соорудил воздушный шар с нарисованной головой Пушкина, который должен был поднять шатер над Александровской колонной. В шатре сидели поэты и читали свои стихи. Однако что-то не рассчитали, и шар поднять нас не смог; пришлось умерить амбиции и читать у подножия колонны. Так умерла, не воплотившись, хорошая затея, но память о ней живет.

– Стихи «могильного» сборника часто обращаются к теме смерти?

– Конечно, ведь для поэта тема смерти – одна из главных, наравне с темой любви. Эрос и Танатос всегда питали поэзию. Первый же текст в книге называется «Мертвые на мертвых разговаривают языках». Однако не могу сказать, что из-за этого книга получилась мрачной. В ней достаточно и лирических сюжетов, и опять-таки, иронии и сарказма:

Идет, забвеньем заметаем,

в свое глухое никуда.

Оно ему пока что раем

мерещится, а немота

за ним сурдоприводной тенью

плывет, и вот он весь в тени.

Когда подружатся они,

молчаньем начинив мгновенья,

что звездна звездне промычит,

ярясь на счастие микроба? —

«Как нагл и дерзок он — до гроба

нелепый будет пусть пиит!»

– Как читатели воспринимают вашу книгу? Их не отпугивает форма?

– Знаю только один случай, когда моего знакомого с этой книгой не пустили на порог. Из каких-то суеверий или предубеждений. Но в основном людей интригует нестандартная форма, им интересно взять в руки, открыть, посмотреть, что внутри. В итоге получился и интересный арт-объект, и неплохой маркетинговый ход.

– А как вы сами относитесь к смерти? 

– Рано умирать я не планирую, потому что линия жизни у меня доходит до локтя. Но надо признать, что смерть не только трагична. Она еще и полезна, потому что является стимулом для развития. Если бы мы были бессмертными, то ничего особенно бы и не делали – а куда торопиться-то? Можно сказать, что смерть – это двигатель жизни.

Беседовала Юлия Медведева